На границе 5-6 классов для школьных педагогов заканчивается благостное, относительно благополучное время общения с младшими школьниками. |
Они не узнают спокойных и милых малышей в столь активных, часто агрессивных и вечно проказничающих 5-6-7-классниках. Такое ощущение, что злой джинн, доселе томившийся в бутылке, вдруг вырвался наружу. Именно в это время и начинается ВЕЛИКОЕ ПРОТИВОСТОЯНИЕ ШКОЛЯРОВ И ШКОЛЫ, много раз описанное в мировой литературе.
Одни в этом винят подростков, другие считают, что это нормально, так и должно быть.
Мы предлагаем подумать над тем, что нужно изменить в самой школе, для того, чтобы она стала ШКОЛОЙ ДЛЯ ПОДРОСТКА.
Одесса, 116-ая
Когда спутник забибикал над миром.
Когда лопнула на полигоне водородная бомба. (Это был первый, робкий опыт Андрея Сахарова по разрушительству. Ему еще предстоит сокрушить Империю.)
Тогда школы с номером 116 в Одессе еще не было.
Когда в лаборатории Басова и Прохорова в невидимом (скрытом от мирового империализма?) диапазоне пробудился лазер.
Когда Гагарин поехал по орбите на пару месяцев раньше и американский сенат срочно перебрасывал миллиарды долларов на реформу среднего образования, дабы не позволить русским более быть первыми.
Тогда эта школа уже была, некоторые выпускники ее уже имели допуск и были невыездными.
Среди плеяды Нобелевских или засекреченных великих мира сего, строивших Великую Железную Стену из стратегических ракет и бомб, коим нужны были реакторы, ускорители, полигоны размером со среднюю европейскую державу, анклавные государства закрытых городов, подопытные озера и чуть ли не планеты, был один просивший, вроде бы, скромно. Самому для работы требовались бумага с карандашом (теоретическая математика), а от Империи - всего-то несколько трехэтажных домишек и совсем не профессорских - учительских ставок.
| |||
В школу можно было призодить на всю реальную жизнь, только ночевать дома. | |||
|
Специальные физико-математические школы, для одаренных, изысканных по просторам, детей. Случайно ли фамилия ученого и общественного деятеля совпала по звучанию с названием родины Ломоносова - символа русского пробившегося гения? Академик А.Н. Колмогоров. Я, честно говоря, очень мало знаю об этом человеке.
Но деяния его испытал на себе: я учился в 116-й школе.
Как и всегда на Руси, столичные идеи трансформировались по пути в провинцию до неузнаваемости. Вместо интерната на несколько десятков особо одаренных (какой был при МГУ) - школа на 500 человек (только 9-е - 10-е классы) прибрала всех восьмиклассников из микрорайона, выучивала автослесарей и радиомонтажников - как ПТУ, пионервожатых - как лицей, и между тем имела пару классов физических и математических, олицетворяющих собственно колмогоровщину. Из стошестнатиков всегда и поныне состоит половина одесских КВН-команд, в том числе сборные КВН США и Израиля, почти все Знатоки, "Что?Где?Когда?-шники" и "БрейнРинговцы", но это только телевизионная вершина айсберга. Сколько докторов и кандидатов рассеяны по архипелагу ВПК и академической науки...
Не так уж, впрочем, рассеяны. В 1995 уже году скинулись на издание книжки о 116-й школе и за несколько месяцев собрали 4000 долларов.
Как и прочие колмогоровщины, 116-ая школа была убежищем, заповедником, анклавом. Схема, точно описанная Стругацкими в "Гадких лебедях": коли господа генералы хотят кадры для создания нового оружия, то извольте позволить иметь остров непуганых вольнодумцев, ибо невольнодумающие ничего нового не создадут.
Начиналось с малого: здесь можно было критиковать учителей. Публично: в стенгазетах, радиопередачах, сценках, спектаклях, что и делалось в большом количестве. Занятия были в одну смену, до двух часов, но по суете в коридорах отметить это время было не просто: бесчисленные факультативы, кружки, клубы, Советы самоуправления, театры, редакции и... буфет, работавший, бывало, до 10 часов вечера. В школу можно было приходить на всю реальную жизнь, только ночевать дома. И после блестяще проведенных уроков (половина выпускников физматклассов поступала в МФТИ, МИФИ и т.п.) была вторая половина жизни.
Здесь пелись и проигрывались Высоцкий и Биттлз, Ким, Галич и Роллинг Стоунз.
Здесь передавались из рук в руки Мандельштам и Бродский, Пастернак и Булгаков, вперемежку с так же дефицитными тогда книгами о технике секса.
Здесь сочинялись, читались, писались в стенгазетах и распевались собственные стихи, от любовной лирики до политических памфлетов, от эпиграмм до нецензурных частушек.
Все субботние вечера были заняты: концерт самодеятельности или приглашенных артистов и, естественно, танцы до упаду. Дискотеки еще были не в моде: играли живые школьные и городские рок-группы (в официальных отчетах называемые ВИА - вокально-инструментальный ансамбль). Физматвудеркинды, неотличимо от автослесарей, курили в туалетах, пили дешевый портвейн за углом, расходились в обнимку с девочками и делились друг с другом скромным интимным опытом. Наркотики прямо в школе, конечно, не продавали (тоталитаризм же был), но места, где неподалеку можно найти травку (тогда говорили "план"), были известны. Пробовали: не нравилось. Сходились на мнении, что лучше уж выпить сто грамм. А еще лучше: школа сама была самым мощным наркотиком, только духовным, а не физиологическим.
Здесь фотографировались, кладя голову в пасть монументального настенного красноармейца в буденовке и при этом истово пели про комиссаров в пыльных шлемах. Почти запрещенный тогда Булат Окуджава выступал здесь на... комсомольском собрании.
Когда меня в 15 лет, в 1966 году, в 116-й школе, обыденно спросили: "А ты веришь в коммунизм?" - это было как удар по голове. Сама постановка такого вопроса была оглушающе крамольна, но здесь допускались любые ответы и диспуты. Кстати, в прямом смысле по голове в этой школе я ни разу не получал. Как-то было не принято.
Вся эта, кажущаяся немыслимой, смесь коммунизма, вольнодумства, образования, науки, культуры и субкультуры, как и вся эпоха, воплощена была (и есть!) в Алевтине Ивановне Кудиновой, директоре школы. Дочь репрессированного с ограниченными правами на проживание. Член горкома партии (тогда - главного органа власти) в миллионном городе. Талантливейший администратор и выдающийся педагог. Да, и о педагогике вспомнить надо бы, что была у нас не менее совершенна, чем ракеты (а то откуда бы ракеты взялись?). Сухомлинский, Иванов, Соловейчик, Газман, Амонашвили в начале 60-х годов все это тоже делали, но почти не публиковались и семинаров не проводили. Узнавала ли Алевтина Ивановна какими-то тайными тропами? Интуитивно ли создавала это?..
| |||
Здесь можно было критиковать учителей. Публично: в стенгазетах, радиопередачах, сценках, спектаклях, что и делалось в большом количестве. | |||
|
Когда 116-ю закрыли (реформировали в педучилище, оно и сейчас в этом здании), прекрасные учителя разбрелись по другим школам, некоторые и поныне работают в соседней и по району, и по номеру 117-й. Находится она на улице Ришельевской (бывшей Ленина, бывшей Ришельевской) и на ней еще много лет после Великой Криминальной Революции висел барельеф Владимира Ильича с троекратным "Учиться!". Указ новообращенного антикоммуниста - президента Украины (бывшего зав. идеологическим отделом ЦК) об уничтожении коммунистической символики пришелся в аккурат на середину учебного года. А строители, кроме сумасшедшей за демонтаж суммы, потребовали... остановить на месяц занятия. Здоровенный вождь мирового пролетариата толстенными, оказалось, прутьями приварен к несущей конструкции здания, и по всем правилам безопасности перед такими работами живых людей положено эвакуировать. Это были настоящие Строители, - не разрушители, они оказались мудрее нас с вами.
Алевтина Ивановна сейчас торгует носками на рынке. Только не подумайте, что импортными: она их сама вяжет. Пенсии, после оплаты коммунальных услуг, ей остается на буханку хлеба в день. "Клуб выпускников 116-й" регулярно собирает членские взносы на помощь учителям-пенсионерам.
"99% великого вырастает не благодаря, а вопреки"(Юрий Устинов).
Может быть, оно и сейчас растет, несмотря на? Как и тогда росло: лаяло в космосе, светилось в кристалле, урчало холодильником на кухне и вещало телевизором в спальне. Его не замазать, оно было.
"Что было, то было! (Из истории 116-ой школы)" - так и называется книга Алевтины Ивановны. В находящемся на территории Украины одесском городе Одессе, на Греческой площади, в магазине "Русская книга" ее продавали за сумму, соответствующую трем американским долларам.
Для обложки книги нашли лучшую фотографию Алевтины Ивановны: с торжественного открытия нового троллейбусного маршрута номер 5, подвозившего прямо к школе. Но (все тот же сон!) на фоне символически-запрещенного вождя.